«Самаркандия»
Многоликий Cамарканд вместил в себя многое: древнюю историю тимуридов и географию «Великого Шелкового пути», медицину и философию Авиценны, астрономию Улугбека. Вспомним, как здесь поверял поэзию алгеброй известнейший гедонист Омар Хайям, как мировая археология обогатилась открытиями Массона и Бартольда. Сюда же добавим величественные руины и великолепные архитектурные комплексы исламского зодчества, самаркандские шахматы – самые древние в мире (VII – VIII вв.). Примерно тогда же (750 год) здесь начали производить бумагу, опередив Европу на шесть столетий. Для более впечатляющей картины не хватает важнейшего элемента цивилизации — изобразительного искусства.
Для русского человека ХХ века (в нашем случае — художника) — нет более родного, ласкающего слух названия азиатской столицы, не просто города, а универсального образа Востока, притягательного для творческого воображения и созидания. Из длинного списка угодивших в «сеть» Самаркандии упомянем лишь троих: Петров-Водкин, Кузнецов, Фальк. Самаркандия — это не просто сумма впечатлений и отражений, это особого рода философия и томительный соблазн.
Среди тех, кто не устоял перед ним, был Виктор Уфимцев — «омский озорник», как назвал его Леонид Мартынов. После дерзких футуристических акций на сибирских просторах ему захотелось новой игры на неведомой территории, и в 1923 году он осуществил свое «паломничество в страну востока». Начал с Самарканда, которому остался предан на всю оставшуюся жизнь. И даже Бухара с Ташкентом, в которых он жил позднее, могут рассматриваться как продолжение Самаркандии.
Русская «присяга» Самарканду всегда трактовалась как протест против европоцентризма, как осознание своей исключительности и своеобразия, не зря Наталья Гончарова публично «отряхала прах Европы» со своих ног и направляла свой «путь к первоисточнику искусств, к Востоку». Не случайно Павел Кузнецов искал вдохновения в азиатских шатрах и степях, позабыв о символистских фонтанах и грезах. Уфимцев окунулся в туркестанскую стихию, имея за плечами лишь хулиганство «Червонной тройки». Но и этот опыт бесценен, он говорит о Самарканде еще одним «наречием».
Выставка представляет архив Уфимцева, который различными музеями страны долгое время расценивался как незначительный в сравнении с живописными произведениями художника. Но сегодня он как раз и выступает основой для понимания творческой и личной биографии Уфимцева. Архив содержит не только дневниковые записи, но и ценнейший документальный фонд: фотографии (в том числе снятые самим Уфимцевым, всерьез увлекавшимся фотоискусством), его рисунки и акварели, автографы многих соратников и коллег, их поэтические упражнения.
Важная часть экспозиции – один из «Кусков жизни» Уфимцева: его авторский альбом 1924-1925 годов, состоящий из более чем 70 рисунков и акварелей. Ничто не может сказать о художнике больше, чем его иллюстрированный дневник — это яркий калейдоскоп самаркандской жизни, наполненный живыми впечатлениями, сдобренный мягким юмором, изобретательно и интересно рассказанный художественными средствами. Предназначенный для дружеского и семейного просмотра альбом может называться «книгой художника» с ясно очерченной творческой концепцией, что ставит его в ряд примеров русского авторского графического униката первой четверти ХХ века.
Самаркандские «Куски жизни» Уфимцева являются в свою очередь продолжением его омских опытов по созданию рукотворных футуристических книжек. Один из них – изданный в 1921 году и известный лишь специалистам «Футуристы – сборник 1» — чудом сохранился в архиве поэта Л.Мартынова. Сборник напоминает малотиражные издания русского авангарда 1910-х гг. и содержит не только стихи омских поэтов, испытавших влияние Давида Бурлюка, но и изобразительный материал, исполненный в технике линогравюры. Он расширяет список уже казалось бы известных участников русского футуристического движения, вводит в научный обиход еще один «региональный» футуризм (авангард).
Один из таких «авангардов» — узбекистанский — сегодня уже никем не оспаривается. Творчество Уфимцева 1920-х гг.сосуществует на равных с пластическими открытиями таких художников как Волков, Усто Мумин, Курзин, Тансыкбаев. Выставка призвана подтвердить этот статус художника на примере ранее малоизвестного материала, изученного с помощью специалистов Омского музея изобразительных искусств, а также государственных музеев Узбекистана (гг. Нукус, Ташкент, Самарканд). Выставка, как и альбом, ее сопровождающий — «Уфимцев. Архив», приурочена к юбилейной дате — 110-летию со дня рождения мастера. В октябре 2009 года планируется показ этой выставки в Омском музее.
