Живопись, книжная и станковая графика

О русском авангарде и его основных достижениях стали говорить и писать сравнительно недавно. Одной из первых публикаций, где это явление было названо своим именем, стала книга Камиллы Грей «Великий эксперимент: русское искусство 1863–1922», вышедшая в 1962 году.

Мы только что пересекли столетнюю отметку, венчающую историю этого феномена. В дальнейшем его изучении наступают новые времена, свежие ракурсы, иная оптика. Нас интересуют не только фундаментальные, основополагающие базисы авангарда и лидеры, определявшие его идеи, но и все более широкий круг его участников, вовлеченных в этот процесс и своим творчеством обогащавших его.    Павел Кондратьев – один из немногих деятелей отечественного изобразительного искусства 1920–1930-х годов, «из первых рук» постигавших азы искусства сразу от трех ведущих мэтров авангарда: Малевича, Филонова, Матюшина. У Михаила Васильевича он учился во Вхутеине (1921-1926), познавая «букву и дух» теории «расширенного смотрения». К Малевичу Кондратьев пришел в последние годы жизни Казимира Севериновича (1932-1935), став, по сути, последним его учеником: «Мы будем трактовать его как живописца», – таков был вердикт великого супрематиста. Между этими двумя фактами биографии особую важность для него имеет третий – годы работы в Мастерской аналитического искусства (школе Филонова) в 1925–1932 годах. Кондратьев оказался среди учеников «первого призыва», когда школа делала еще робкие шаги. Годы с Филоновым оказались для Кондратьева определяющими. Его ранние «аналитические» композиции (их сохранилось не более десятка в собраниях Гоударственного Русского музея, Ярославского художественного музея, Государственной картинной галереи Армении  в Ереване и Национального центра искусства и культуры имени Жоржа Помпиду в Париже) позднее, в 1960-е годы, отозвались полифоническими абстракциями, в которых мир структурных и атомообразных сочленений выглядит родственным стихии Филонова – его «Формулам», беспредметным «Симфониям» 1920-х годов. Участвовал Кондратьев и в исторической выставке учеников Филонова в Доме печати в 1927 году с колоссальными (до четырех метров высотой) полотнами, до сих пор ошеломляющими грандиозностью исполнения и «сделанностью» (пользуясь филоновской терминологией). В довоенные годы, как и многие тогда, Кондратьев «жил» работой в журналах «ЧИЖ», «ЁЖ»; оформлял детские книжки. И, подобно своим коллегам, Кондратьев не предполагал, что графика детских книг и журналов 1920-х годов окажется актуальной темой сегодняшних исследований, выставок и – что не менее важно – объектом коллекционирования. Имя Кондратьева отмечено и в истории литературы: помимо того, что он оформлял стихи и прозу ведущих «чинарей» и обэриутов (Липавский, Введенский, Заболоцкий, Разумовский), ему «повезло» оказаться персонажем стихотворений и дневников Даниила Хармса – в какой-то момент его конкурента в борьбе «за руку и сердце» Алисы Порет. В этом, как мы понимаем, заслуг Кондратьева-художника мало, но история его взаимоотношений с миром «странных поэтов», как это часто случается, становится одной из культурных мифологем, без которых трудно себе представить искусство ХХ века. В послевоенное время Кондратьев заявил о себе «в полный голос». В начале 1950-х годов отправившись по заданию «Учпедгиза» на Чукотку для сбора материалов по изданию учебников для северных народов, Павел Михайлович открыл для себя мир, полный новых пластических идей. В серии работ «Чукотка» (1950–1960-е) мы видим, как его опыт художника, преломляясь с практикой современников-коллег (таких, как Стерлигов) и базируясь на уроках великих новаторов ХХ века, позволяет определить так называемый «прибавочный элемент» в искусстве, поиском которого занимались Малевич и его ученики. В 1960-х – начале 1980-х годов Кондратьев становится признанным лидером молодого поколения живописцев, своим искусством определяя вектор дальнейшего развития художественной мысли. Первая персональная выставка художника, состоявшаяся в ленинградском Доме писателей в 1981 году, подтвердила его реноме выдающегося мастера. В Ленинграде утверждается термин – «Круг Кондратьева», состоящий из группы его учеников и последователей. Первая выставка Павла Кондратьева в Москве составлена из произведений из частных собраний Москвы и Санкт-Петербурга, а также Ярославского художественного музея. К выставке подготовлена монография о творчестве художника, в ней особенно пристальное внимание уделяется его живописному и графическому творчеству довоенного и военного времени. Материалы архивов и произведения из многих музеев страны и мира публикуются впервые.