15 мая — 15 августа 2025

Среди имен, представляющих необычайно разнообразный ландшафт ленинградской культуры 1920–1960-х, следует назвать и Бориса Николаевича Ермолаева (1903–1982). Уроженец Петербурга, оказавшийся ровесником героев наших предыдущих проектов (с А. Введенским, например, он сотрудничал как иллюстратор его детской журнальной поэзии), Ермолаев несет в себе типологию творческого склада, неразрывно связанную с истоками, возникавших в художественной общине Ленинграда.

В 1920-е он начинал как иллюстратор в печатной периодике, с ее каноном конструктивистской функциональности, затем приобщился к деятельности Детгиза, испытав влияние пост-мирискуснического бытописания. Однако и в своих станковых графических листах довоенного времени Ермолаев, проявляя недюжинную виртуозность в непрерывной линии, не чурался опыта так называемого маркистского пейзажа, традиционно увязываемого с культурой ленинградских мастеров пленера 1930-х.

На выставке можно увидеть и редкие образцы его живописи того периода, говорящие об интересе к искусству наивных художников, к которому тянулись тогда и другие его современники-ленинградцы. Ермолаев по-своему исследует феномен советской антропологии, пристально вглядываясь в лица людей новой эпохи, погружаясь в места их коллективного обитания. Его влекут ритуалы обновленной страны: военные парады и спортивные состязания, методично фиксируя подъем социально-бытовой активности граждан. В послевоенные годы он не без иронии подмечает на улицах города гендерное равенство, позволяющее женщинам работать на производстве, применяя тяжкий физический труд (серия «Дорожные рабочие», 1947). В серии «Горожане» Ермолаев откликается на аспекты актуальной моды, его интересуют гардероб и аксессуары ленинградцев, еще не успевших забыть об ужасах блокады (1946).

На рубеже 1940-50-х Ермолаев становится признанным авторитетом в Экспериментальной литографской мастерской, работая на камнях в технике автолитографии. С этого момента  имя художника неизменно упоминается в обзорах и выставочных проектах. Он и сам работает продуктивно, и помогает своим младшим коллегам овладевать сложной техникой эстампа.

Цикл «Стадион им. С.М.Кирова», исполненный им в 1950-е, открывает новые возможности в литографии, множеством деталей аранжируя колористическую оркестровку, сопровождающую эмоциональный подъем тысяч зрителей на знаменитой спортивной арене. Листы этой сюиты важны и как исторический прецедент: шедевр архитектора Никольского будет впоследствии уничтожен, вот почему ермолаевские сюжеты служат еще и невольными свидетельскими показаниями художника в защиту памятника архитектуры.

В годы оттепели Ермолаев посвятил себя созданию серии «Деревня» (1959-1970), которую критики отмечают как opus magnum художника. На первый взгляд, Ермолаев создает сплав из многого того, что было открыто до него, но в его исполнении этот синтез работает убедительно. Цитатность, к которой он прибегает, позволяет усилить момент сопричастности ко всеобщей мировой истории культуры, а для зрителя остается возможность почувствовать нежную гармонию линий и красок. Деревенские сюжеты, лапидарные по форме и лаконичные по содержанию, открыли и техническую инновацию. Работа сплошными заливками локального цвета для современников Ермолаева казалась вызовом. Сегодня такой прием прочно вошел в инструментарий графических дизайнеров.

Всем частным собирателям, предоставившим работы из своих собраний, мы выражаем сердечную признательность.

К выставке издан альбом, в котором тексты о своеобразии творческого метода художника сочетаются со множеством репродукций с его произведений, а так же репринт-плакат, посвященный серии «Стадион».